Типология мечей «эпохи викингов», разработанная Я.Петерсеном на норвежском материале, до сих пор не потеряла своего значения и успешно используется исследователями. Тем не менее, хронологическую локализацию некоторых типов норвежских мечей, вряд ли стоит прямо переносить на мечи, найденные в других регионах, в том числе и на территории Древней Руси.

Впервые эту проблему обозначил А.Н.Кирпичников, отметивший тенденцию к запаздыванию древнерусских мечей по сравнению с их норвежскими аналогами. Исследователь объяснял это «источниковедческими и исследовательскими превратностями нового времени» и выражал надежду, что «хронологический разрыв» … в ходе дальнейших поисков сократится».

В настоящее время накопленный материал позволяет ещё раз вернуться к поставленной проблеме. Учитывая количество и типовое разнообразие, интерес представляет Гнёздовский археологический комплекс, где найдено 16 относительно целых мечей, два перекрестия, два навершия и обломки двух клинков. Из них типологически определимы 12 целых мечей и все отдельные детали рукоятей.

Почти все мечи происходят из датируемых комплексов. Основанием для датировки послужили монеты, костяные гребни, каменные и стеклянные бусы, скандинавские фибулы. Важным хронологическим показателем является наличие в комплексах гончарной керамики, появление которой в Гнёздове можно отнести ко второй четверти – середине 10 века.

Итак, материалы Гнёздова подтверждают наличие «хронологического» разрыва между датировками, предложенными Я.Петерсеном и датировками, полученными на материалах этого памятника. Причём чётко прослеживается следующая тенденция – чем позднее меч, тем меньше разрыв. Как показывает предварительный анализ, «запаздывание» характерно и для других древнерусских памятников.

Одно из возможных объяснений «хронологического разрыва» – ошибочность датировок Я.Петерсена. Однако датировки мечей из Эстонии и территории расселения балтских племён, в большинстве случаев совпадают с датировками Я.Петерсена. Для ряда типов отмечается более длительное существование, что подтверждается и древнерусскими находками.

Наиболее вероятное объяснение кроется в особенностях бытования мечей на древнерусской территории.

Не вызывает сомнения, что проникновение и распространение этих мечей в Восточной Европе связано с деятельностью скандинавских воинов и купцов. Начальный этап (вторая половина VIII – IX вв.) проникновения скандинавов на территорию Восточной Европы связан с низовьями Невы и Поволховьем. Ранние следы их присутствия отмечены на Сарском городище (вторая половина VIII в.), Ярославском Поволжье и в верховьях Западной Двины(вторая половина IX в.). Мечи в погребальных комплексах и в слоях второй половины VIII-IX вв. не найдены. Предположительно к IX веку относится находка меча т.В у д.Бор в Юго-Восточном Приладожье. Неопровержимым доказательством бытования мечей на северо-западе будущего древнерусского государства в VIII-IX вв, служат находки в нижних горизонтах Старой Ладоги деревянных мечей, несомненно, копирующих реальное оружие - мечи ранних типов А,В,С,Н(?). В IX веке скандинавы, известные арабским источникам под именем «русов», осуществляли торговлю мечами по Волжскому торговому пути. Ибн Хордадбех отмечал, что русы «вывозят бобровый мех и мех чёрной лисицы и мечи из самых отдалённых (частей) страны Славян к Румскому морю».

В Х веке количество и территориальный охват памятников со «скандинавским присутствием» значительно увеличивается. Наиболее ранние достоверные комплексы с мечами относятся к первой половине Х века. В них найдены мечи тт. В, D, Е, Н, время появления которых на других территориях датируется VIII-IX вв. По всей видимости, в VIII-IX вв. мечи для территории будущего древнерусского государства были достаточно редким и дорогим предметом. Попав сюда, меч продолжал бытовать достаточно продолжительное время, хотя в остальной Европе данный тип меча уже выходил из употребления. Меч мог передаваться по наследству, что подтверждается данными арабского путешественника Ибн-Русте: «Когда у них рождается сын, то он (рус) дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его перед ребенком и говорит: „Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом". Начало «археологизации» мечей связано, по всей видимости, с увеличением их количества на территории Древней Руси. В погребальные комплексы мечи типов как уже прекративших своё существование на территории остальной Европы (типы В и D), так и ещё остающихся «в моде» в отдельных регионах (типы Е и Н).

В погребениях второй половины Х века количество и типовое разнообразие мечей значительно увеличивается (тт. Н,X,W,Y,T,V,Z). Хронологический разрыв по отношению к норвежским аналогам для большинства типов мечей или совсем незначительный или вообще отсутствует. Это объясняется как значительным увеличением масштабов импортирования мечей, так и налаживанием собственного мечеделательного производства. Появляются собственные древнерусские типы рукоятей – А-местный, Z- особый, вариант типа Е с крупными орнаментированными проволокой ячейками. Налаживается собственное клинковое производство – подтверждением чего являются мечи с клеймами «ЛЮДОТА КОВАЛЬ», «СЛАВ…». Отечественное производство направлено как на удовлетворение собственных потребностей, так и на экспорт – рукояти древнерусских типов найдены в Прибалтике и Финляндии.

Возможно, будущие исследования помогут конкретизировать этапы распространения мечей на древнерусской территории, но уже сейчас с полной уверенностью можно говорить об опасности прямого переноса норвежских датировок некоторых типов мечей на древнерусский материал. Возможно, что это справедливо и для других категорий вещей, проникновение которых в Восточную Европу связано со скандинавами.